Нужны ли в обучении дисциплина и принуждение? - образовательные эксперты

Какие пределы свободы детей в учебе? Когда они сами могут сформировать собственное расписание? Как родителям помочь детям выбрать профессию, учитывая их способности и таланты.

"Новая украинская школа" записала текст пятого выпуска подкаста "Дофамин для образования" от ОО "Смарт образование", где об этом рассказывают авторы образовательного проекта "Будущие": Наталья Черепухина, основательница и руководитель проекта, директор программы управленческого развития Киево-Могилянский бизнес -школы и Петр Черноморец, соавтор проекта, кандидат биологических наук.

ГРАНИЦЫ СВОБОДЫ

– Какую степень свободы можно давать детям? Может быть, это как-то соотносится с возрастными особенностями?

П: Мне не нравится формулировка "давать свободу". С моей точки зрения, ребенок с самого начала – свободная и самодостаточная личность. Она просто чего-то не умеет, чего-то не знает, и мы, скорее, забираем частичку ее свободы, пока она не сможет сама отвечать и заботиться о себе.

Если мы мыслим так, то все принципиально меняется. Ведь вдруг оказывается, что мы не даем много свободы и в какой-то момент начинаем сомневаться, не много ли ее дали; наоборот – каждый раз, когда пытаемся забрать кусочек свободы, должны качественно обосновать, почему мы решили, что эту свободу можно забирать.

– Похоже, кстати, на четыре уровня запретов за Гиппенрейтера. Я помню красную, оранжевую, желтую и зеленую зоны. И о том, что как только ребенок становится взрослее, красная зона постепенно уменьшается, а зеленая – наоборот. Но часто, как говорит моя сестра, родители забывают, что, например, выбирать, какую одежду носить, как красить себе волосы – это совсем не красная зона, а зеленая, где ребенок может выбирать. Как все-таки определить родителям, что можно, а что нет?

Н: Мне кажется, что если родители внимательны и думают о том, чтобы не забирать свободу и не делать за ребенка решение, когда он хочет и может попытаться сделать что-то самостоятельно, то будет все понятно: что сейчас он хочет встать, пройти 3 шага, потом хочет ложку взять, потом еще что-нибудь. Наблюдение за тем, как взрослеет ребенок, очень помогает в этом. Главный принцип – не забирать и не делать за ребенка то, что он может и хочет делать сам. Она даже сама часто говорит: "Я сама". А что делают родители?

– Но иногда родители говорят: "Так нельзя, потому что это тебе повредит". А ребенок: "Нет, я сам".

Н: Следует учесть последствия. Что случится, если разобьется чашка или какой-нибудь мусор высыпается, или раскрасится что-нибудь? Мне кажется, что это не ужасно. Ребенок должен попытаться, понять и увидеть последствия – и тогда можно с ним спокойно поговорить. В следующий раз она лучше справится.

– Или эти последствия могут быть очень сильно отложены во времени. К примеру, ребенок не хочет чистить зубы. Последствия нечистки зубов он ощутит гораздо позже. Родители могут объяснять многократно, но результата не будет. Как поступать в таких ситуациях?

П: Если перестать мыслить в категории, что я все решаю за ребенка и в какой-то момент даю ему свободу, а начать мыслить так, как мы сказали в начале, – что ребенок свободен и я в отдельных случаях решаю его свободу ограничить на время , – то окажется, что из 350 ограничений 348 – не нужны. Если упразднить эти 348 ограничений, то остальные два вообще не будут конфликтным вопросом.

Вдруг оказывается, что мы спорим с ребенком за якобы принципиальную вещь, не замечая, что он чувствует себя максимально ограниченным и несвободным из-за груды других непринципиальных вещей, где мы его тоже ограничили. Если мы уберем все лишние ограничения, то, по всей вероятности, в принципиальных ограничениях не будет конфликта.

– Но мы сейчас говорим немного о другом. Мы говорим о том, как объяснить ребенку последствия, если результат может быть значительно позже.

П: Это может быть не нужно.

– То есть это будет то ограничение, на которое ребенок пойдет?

П: Вполне вероятно. Поскольку это сложная система, то неправильно говорить о каждом конкретном элементе. Правильно говорить о всей системе в целом. Преимущественно если у нас здоровые взаимодействия с ребенком, если мы не ограничиваем его неадекватным способом, то он идет на наши ограничения. Если она не идет на наши ограничения, с большой вероятностью их слишком много. И нам нужно говорить не об этом ограничении, а обо всех остальных.

Н: У меня не то чтобы другой взгляд, а просто с другой стороны. Мне кажется, что таких случаев, когда ребенок не хочет чистить зубы, не так много. Второе: мы часто рекомендуем родителям делать это вместе. И не заставлять, а придерживаться такого же способа. Тогда ребенок часто это повторяет. Если мы просто заставляем, то ощущение, что ты не хочешь, споришь и оказываешь сопротивление – больше.

– Подытожим. Если ребенок не идет на уступки и не прислушивается к аргументам, это может свидетельствовать, что ограничений в семье слишком много и их нужно пересмотреть. И мотивировать ребенка не словами, а действиями и своим примером.

Н: Не мотивировать, а жить просто по этим правилам и традициям.

КТО ДОЛЖЕН ВЫБИРАТЬ, ЧТО УЧИТЬ РЕБЕНКУ

– Двигаемся в школу. Как вы считаете, когда ребенок способен выбирать то, что он хочет учить? В каком возрасте следует давать максимальную свободу выбора дисциплин?

П: Вот, снова давать. С какой радости? Ребенок с самого начала хочет исследовать мир. Он еще не говорит, а ему уже любопытно. Чего мы туда лезем?

Н: Когда думала об этом, в голове были маленькие дети, которые задают кучу вопросов и интересуются: "А что это?", "А как это работает?", "А покажи", "А расскажи". Когда мы отвечаем на этот запрос, когда рядом есть взрослые, которые могут рассказать, объяснить, показать, вся эта информация, все, чем интересуются дети, ложится естественно, запоминается. Не нужно никого развлекать, убеждать, что это важно. Просто отвечать на естественный энтузиазм.

Поэтому ответ таков: с самого маленького возраста.

П: И опять же, если ребенок видит, как живут родители, если вовлекается в их деятельность, то у него возникает много субстрата для этих вопросов. Если посмотреть на практику демократических школ, там нет детей, которые в 8–9 лет не научились нормально считать и писать. Рано или поздно они это делают. Они видят, что это важный метод коммуникации, исследования мира, и овладевают этим.

С моей точки зрения, подход, когда мы определяем, что обязательно ребенок должен знать и до какого возраста, – это подход, когда мы говорим о тотально заброшенном ребенке, которым вообще никто не занимается, и сравниваем, а что будет, если им таки занимаются. Тогда мы и устанавливаем стандарты, чтобы точно никто не упал ниже них.

Когда мы говорим о том, как работает школьная система, то по-честному никто не доказал, что тот способ образования, который сейчас используется в школе, – оптимальный. Мы доказали только то, что если дети имеют такое образование – это лучше, чем если у них нет ни одного. А то, что должны быть уроки, стандартные программы – никто не доказал и не проверил. И если мы посмотрим на опыт демократических школ, то оказывается, что нет, не нужно. Работает и так.

– А что происходит с детьми, которых ничего не интересует? Если ребенка ничего не интересует, это может свидетельствовать о чем?

П: Ему все поломали. Уже.

Н: Что-то ребенка интересует. Мы просто называем это "ничего", а на самом деле там либо музыка, либо компьютерные игры, либо друзья. Мы почему-то не считаем это интересом.

Но отсутствие интереса к учебе означает, что ребенок отхотел, что его день был загружен тем, что выбирали родители, например. Или просто что-то выбирал ребенок, но потом не мог отказаться, и поэтому все время делала что-то по расписанию, чьему-то плану.

Поэтому я когда-то на школе для родителей спрашивала их: “Как вы думаете, если бы вы жили по чужому графику и делали не то, что вам нравится и не могли от этого отказаться, какой уровень стресса был бы и как долго вы отходили бы от этого жизнь?".

– Сложная история. Ведь дети из школ с четким расписанием, которое установили не они, а снаружи, далеко не все не мотивированы и не заинтересованы. Многие из них включаются и достигают больших вершин. Более того, из-за какой-то судьбы принуждения.

П: Во-первых, некоторым из них повезло. Первое: им повезло в школе попасть на интересующие им темы в удачный момент с удачным преподавателем. Получается, что действительно 30–40% детей находят в школе что-то одно, что бы им было интересно. Хотя на самом деле им было бы интересно 5 или 10 разных вещей, но в системе, которая у нас сейчас – счастье, если хотя бы одна будет совпадать.

Второй момент: в некоторых случаях детям даже не интересно направление, но у них теплые отношения с преподавателем. И это действительно плохо, потому что в таком случае дети выбирают деятельность, которая на 1–3–5 курсе института или даже после вуза начинает их напрягать. Потому что это не их – они были мотивированы преподавателем.

Почему мы не мотивируем, почему я считаю, что мотивировать это плохая идея? Потому что, если мы мотивируем куда-то двигаться, это приводит к тому, что человек может двигаться не в своем направлении. Я очень рад, когда мне дети говорят: "Петя, это было важно, интересно, я понял это, это и это, но биологию я и дальше не люблю". Супер. Это значит, что я сработал нормально.

Н: Я вспоминаю о себе. Мне повезло, потому что я увлекалась учительницей математики и предметом. Но то, что делала по силам, – я не помню.

П: И это мы много раз проверяли на куче детей и взрослых, которые приходят на школу для родителей. То, что тебе было не интересно, – ты не знаешь де-факто. Идея о принуждении – фейковая. По принуждению люди не учатся. Можно супербольшими усилиями очень дорого по принуждению загнать совсем небольшое количество критически важной информации. Это максимум. Но это будет просто ничто на фоне того, что человек должен изучить.

НУЖНА ЛИ ПРОФОРИЕНТАЦИЯ И ЧТО ЕЕ МОЖЕТ ЗАМЕНИТЬ

– Ты задел вопрос того, как нащупать свое. Поэтому плавно переходим к профориентации. В каком возрасте ребенок может определить, что это его? Если он определился, а потом передумал – это ок? Или в этот момент родителям нужно приложить мягкую силу, чтобы подтолкнуть ребенка не останавливаться? У меня в голове картинка спортсменов или великих музыкантов, которые в какой-то момент не хотели продолжать заниматься, но из-за того, что взрослые настояли на этом, они продолжали это делать и в конце концов добились крутых результатов.

П: Те, кто благодарят за принуждение, на самом деле не знают, было бы окей, если бы их не заставили. Ведь если это талант, то с большой вероятностью в какой-то другой момент человек все равно начал бы этим заниматься.

Второй момент. Мы знаем огромное количество людей, которых заставляли и которые из-за этого страдали и сейчас несчастны. И таких людей в разы больше, чем тех, кого заставили и благодарны. И также мы имеем небольшое количество людей, которые говорят: "Ай, меня не заставили и поэтому я живу такую ​​плохую жизнь".

Но в этой ситуации, я считаю, это переложением ответственности на других. И это переложение, опять же, родилось из системы, когда взрослый якобы знает лучше ребенка. Если ребенок с раннего возраста свободен и отвечает за свои действия, то он не будет перекладывать ответственность за то, что родители что-то сделали не так. И в общем, получается, что в большинстве ситуаций либо не доказано, что принуждение имело ценность, либо доказано, что он был вреден.

Если говорить о том, как понять, кто я такой и чем мне заниматься, то получается такая штука: чисто с биологической точки зрения у нас нет специализированного таланта к юриспруденции, банковскому делу или чего-то еще. И даже к музыке или балету такого таланта нет. Потому что эволюция происходит не так.

Не появлялись специализированные мутации и структуры мозга, отвечающие за балет. У нас просто эволюционировал мозг, там появились структуры, в том числе почему-то неплохо обрабатывающие информацию – например, математическую, лингвистическую или двигательную. И ни одна из этих структур не специализируется на какой-либо профессии или разновидности деятельности.

Вот это мы постоянно забываем, когда говорим о талантах, – что на самом деле просто у каждого специфический мозг и он каким-то образом обрабатывает ту или иную информацию. И эти методы обработки информации можно использовать очень по-различному.

– Но, наконец, даже у маленьких детей определяют способности, склонности. То есть, кто-то может петь и имеет то, что называется "музыкальный слух", а кому-то слон на ухо наступил. Мы можем это называть просто способности и талант. Если мы все-таки говорим, что у ребенка есть какие-то способности или таланты, то в каком возрасте они появляются и как это заметить и поддержать?

Н: Если вы видите, что ребенку что-то классно удается, нужно просто дать ему возможность наслаждаться этим. И главное – чтобы то, что вы увидели, не стало вашей целью. Когда ребенок не может передумать, отказаться, расхотеть, устать из-за того, что мама когда-то обнаружила в 5–7 лет талант ребенка в музыке или еще почему. Ну и нужно поддерживать.

– В музыкальную школу не вести?

Н: Почему? Можно привести, но ребенок через месяц скажет: "Мам, я что-то не могу". Можно его спросить: Ты не можешь, потому что учителя или уроки какие-то не такие? Или формат не тот? Или не фортепиано, а гитара? Хочешь, можем попробовать что-нибудь другое”. Так можно делать, но если мы уперлись, что есть талант, и не учитываем, что ребенку хуже с этим и хочется другого, – это плохо.

П: Мой любимый пример – ребенок, который любит рисовать и лего, в какой-то момент сказал папе: "Может быть, я мог бы быть архитектором?". Папа сразу поехал в институт, узнал, что нужно архитектору и 11-летнего ребенка записал на рисование, чертежи, математику и инженерию или конструирование. Ребенок сразу сказал: "Нет, я не хочу". Он даже не принялась пробовать. И я хорошо понимаю этого ребенка. Потому что если у него перед этим был опыт, что он попробовала и ему сказали: "Так как ты пробуешь, то хотя бы год доучись", то, конечно, он больше ничего не хочет.

– А как бы, по твоему мнению, должны были вести себя в такой ситуации родители, желающие оказать поддержку?

П: Предложить. “Смотри, я вижу, что у тебя вот так, – попробуй. Ты хочешь вот такую ​​школу/такого преподавателя? Попробовали – дальше смотрим.

Н: Иногда мы даже думаем, что должен быть вызов (мы сначала говорили, что есть определенный челлендж, и это неплохо). Если мы все за ребенка будем делать – подобрали колледж, преподавателя, курсы, – это не забота о том, чтобы ребенок становился самостоятельным, делал собственный выбор.

Здесь нужно сказать: “Если тебе потребуется помощь, у меня есть пара идей, можешь посмотреть сам/сама. Возвращайся, я обязательно помогу. Но приложи усилия, сделай шаг”. Это очень зависит от конкретной ситуации и от возраста, но, тем не менее, этот принцип – не делать за ребенка то, что он может делать сам – работает. И, как Юло Вооглайд говорит, настоящая помощь – только та, которая делает ребенка самостоятельным.

– Пойдем от одного ребенка к группам детей. Когда, с какого возраста следует разделять детей по способностям, талантам? Ведь есть также тот фактор, что когда ребенок попадает в среду глубоко интересующихся темой единомышленников, он туда погружается и показывает лучший результат. Это доказано.

Н: А почему мы хотим по возрасту разделить?

– Детализирую вопросы. Я опираюсь на данные PISA, которые говорят, что если мы очень рано сегрегируем детей по разным интеллектуальным способностям и уровням, это может быть хорошо для некоторых детей, но для более широкого круга – это хуже.

Почему? Потому что тогда слабее дети всегда учатся со слабее и, соответственно, всегда слабее, а сильнее учатся исключительно с сильнее и всегда сильнее. Если класс имеет смешанную категорию детей, у которых способности могут проявляться в разное время, то у ребенка с непроявленным интересом он может выпрыгнуть. Когда следует делать разделение детей по способностям?

П: Это вопрос релевантный, только если школа пытается забрать себе всю полноту образования. А если мы предположим, что школа – это часть образовательного процесса, а может быть и много других контекстов у каждого ребенка, мы можем учесть все. Мы можем учесть, что, с одной стороны, действительно, чем раньше ребенок начал заниматься делом, которое ему удается, тем больше у него будет практики и, соответственно, больше опыта. Если она начала заниматься этим в раннем возрасте сразу в среде единомышленников, у нее будет много стимулов. То, что ты сказала: чем раньше разделяем, тем больше успехов у наиболее успешных.

Но, с другой стороны, мы можем учесть и историю перемешанной школы, в которой есть отдельные занятия, куда идут те, кто хотят. Вроде олимпиадного движения. Это мой опыт, но я понимаю, что приблизительно так это работает. Я учился в обычной школе, но параллельно был олимпиадником, тусовался в среде олимпиадников и мы тянули друг друга в биологии и химии. Выходит, что этот вопрос становится актуальным, только если, кроме школы, у ребенка нет других дилеров образования. А нужно, чтобы у каждой семьи и каждого ребенка было много дилеров образования.

– Мы все-таки говорим о системе, где подавляющее большинство. Большинство детей находятся в обычных школах и в ситуации, где им нужно понять, чем заниматься.

Н: Я бы пыталась соединить. Чтобы даже в школьной системе были возможности исследовать, делать проекты, углубляться с единомышленниками и крутыми взрослыми. И если бы было пространство, возможно, такое же по объему времени, где дети друг с другом могли бы взаимодействовать с другими предметами.

– Вернемся на практический уровень сегодняшнего дня. У нас есть ситуация, в которой сотни тысяч детей находятся в обычных школах. Допустим, ребенок не интересуется глубоко никакими предметами, родители озабочены. Они, тем не менее, не такие родители, которые говорят идти на определенную профессию. Они хотят помочь ребенку сделать его взвешенный выбор в этих условиях. Что бы вы посоветовали этим родителям? Им помогут профориентационные тесты? А продолжительные разговоры с детьми? Если да, то с чего начать такой разговор?

П: У нас в школе есть практика "Жизнь обычных людей". Работники школы, каждый в отдельности, приходят к детям и рассказывают, как они строили свою жизнь с +/- 10-12 лет и по сей день. 

На что мы выходим? Что, во-первых, профориентация – это не самоцель. На самом деле нам нужно немного больше.

Мы ищем способ, как ребенку устроиться в этом мире, быть достаточно адаптивным и в целом более или менее счастливым. И выходит, что в этой задаче профориентация – маленькая частица. Ведь если взять эту задачу целиком, то это о том, чтобы лучше понять себя, научиться быть счастливыми и т.д.

И если вдруг профориентация как-то мешает и делает ребенка более невротическим, формирует у него тревожность или, наоборот, нарциссические особенности, то выходит, что мы, работая якобы над талантом, в общем делаем ребенку хуже. Выходит, что понимание себя и выстраивание себя как человека – это суперважно, и профориентация не должна ломать этого.

И даже в той части, где лежит непосредственно профориентация, на самом деле есть две разные задачи. Одно – научиться жить автономно. Второе – найти деятельность, которая мне по душе. И мы стараемся достичь этого идеала, чтобы деятельность, которая по сердцу, была деятельностью, которая приносит деньги.

Хотя на самом деле это не обязательно. Есть куча людей, которые живут так, что занимаются за деньги чем-то одним, а для души другим. И я даже не считаю, что это плохо. В некоторых случаях это, возможно, самый лучший способ для человека адаптироваться к реальности.

Мы почему вообще начали "Жизнью обычных людей"? Потому что в большинстве своем дети не понимают, как это – взрослая жизнь. И мы им прямо о себе рассказываем: как я уехал от родителей, как строил свои отношения, где в какой-то момент жил, что делал, как работал.

И вдруг оказывается, что родители, когда думают о своем ребенке, пытаются ему прорисовать идеальную траекторию, не осознавая, что реальность совсем другая. Им почему-то кажется, что способ, которым они построили свою жизнь, – плохой, и намного лучше. А на самом деле нет. Даже суперуспешный и супербогатый человек прошел из-за большого ряда проб и ошибок. И это то, что нужно ребенку.

То есть, если ребенок и родители осознают, что нет правильного способа, правильного университета и т.д., то меняется и весь подход. Тогда твоя задача – научиться проходить через ряд проб и ошибок и просто когда-нибудь начать себя обеспечивать.

– Это снимает тревогу, что ты должен быстро определиться с тем, что же на самом деле твое и поступить в университет, который непременно приведет в светлое будущее.

Н: Поскольку у нас уже 3 или 4 выпуска 11 класса, мы наблюдаем интересные трансформации. Как только родители и ребенок попускаются по поводу того, что нужно срочно что-то выбрать, они спокойно дышат и занимаются собой. И через некоторое время выстреливает: "О, я понял, что хочу". Когда они могут отказаться не поступать и, например, год где-то поработать, походить на какие-то курсы, еще что-то сделать, иногда даже и раньше они начинают понимать, чего хотят дальше.

НУЖНА ЛИ ДИСЦИПЛИНА В УЧЕБЕ

– Как в эту картинку ложится дисциплина?

Н: А зачем ей там ложиться?

П: И что такое дисциплина?

– Бывает, что тебе интересно, но тяжело уходит. Не можешь разобраться с тем, как копнуть поглубже. Рядом нет взрослого, который мог бы тебе помочь.

Н: Стоит, чтобы был.

– А если нет?

П: Эта проблема не решается дисциплиной. Дисциплина – это сложная история. Что это и зачем она нужна? Я могу представить ее для сложных организаций типа атомной станции. В большинстве других ситуаций мы пытаемся дисциплиной решить проблемы, которые появились по другим причинам и действительно решаются иначе.

В ситуации, когда ты не знаешь, как и тебе никто не помог, тебе нужна не дисциплина, а искать людей, которые помогут. И сейчас сеть достаточно для того, чтобы найти. Это в нашу юность, возможно, эта проблема дисциплина иногда помогала решить. Хотя большинству не помогло. А сейчас вообще она не нужна для этого.

– А самодисциплина, сила воли, то, что критически важно, чтобы достичь результата.

Н: Самодисциплина или сила воли включается, если это твоя цель, ты очень хочешь чего-нибудь достичь. И она точно не включается, если это чья-то цель, а не твоя. Если тебе не интересно и это не твоя цель, это изнасилование.

– А с точки зрения биологии?

П: Не совсем биологии, но функционально. Ты говоришь, что сила воли нужна, когда что-то нужно делать, но почему-то не удается. Но если мы копнем все такие ситуации, то в 99% случаев есть причина, не связанная с нехваткой силы воли. То есть иногда ты можешь силой воли себя передавить, не заметив эту причину, и добиться результата. Но в основном ты просто будешь себя ломать, и в результате так и не будет того, чего ты хочешь.

Ты силой воли однажды смог, а потом все равно не удается. Почему? Потому что мы силу воли применяем не там, где стоит.

Преимущественно, когда нам кажется, что нужны сила воли и дисциплина, на самом деле есть конкретная причина неделания и их очень много – незнание, недостаточность поддержки, страхи, понимание, что это не моя цель. У меня есть целое занятие о лени, где мы эти штуки разбираем. В большинстве этих случаев сила воли неуместна.

Есть крутое исследование Gallup – компании, занимающейся талантами. В результате исследований они поняли, что талантливые люди не знают, что привело их к успеху. Каждый талантливый человек в основном заявляет как причину успеха вещи, в которых ему пришлось приложить наибольшую силу воли. Но на самом деле это не уникальные особенности, которые привели к успеху этих людей. Они, возможно, им немного помогли, но всегда их приводило что-то другое, что они не замечали, считали очень простым, что им удавалось просто так.

И значит, чтобы достигать, сила воли иногда помогает. Но я бы сказал, что надо опираться на кое-что другое. И если посмотреть на каждого человека, который чего-то достигает, то оказывается, что 90% результата они получают просто потому, что их прет какая-то деятельность. Они им занимаются потому, что это интересно. А потом в какой-то момент немножечко силы воли – и результат.

Н: Если вам не удается достигать или идти к вершинам, первое, что следует сделать – разобраться в причинах. Не включать дисциплину или силу воли или еще что-то. А понять себя, что тебя сейчас останавливает, что не так почему ты туда не можешь либо попасть, либо вообще двигаться нормально так, как тебе хочется.

– Возможно, просто нет тренера, учителя или другого значимого взрослого, который может тебя подтолкнуть или помочь.

Н: Учитель может помочь, но это не всегда причина.

П: Ты снова почему-то считаешь, что подтолкнуть и приложить силы – это основное. Хотя подтолкнуть и приложить усилия – это минимальная частица результата. Это последний шаг к результату после того, как сделан основной массив работы. И он не делается из-за силы и принуждения.

Н: Мы можем понять сами, что нам нужен учитель, но сначала надо разобраться, что меня останавливает. Ведь если это не моя цель, я не очень хочу, не очень верю, мне страшно, то может мне туда и не надо, и учитель не надо. Но если я разберусь и осознаю, что мне нужны были толчок, помощь или поддержка человека, это другая история.

П: Кстати, роль взрослого ментора совсем в другом заключается в таком случае. Он помогает разобраться, почему мне не удается и стоит ли идти в том направлении, есть ли другие направления, куда следует идти.

СОВЕТЫ РОДИТЕЛЯМ, КАК ПОМОЧЬ ДЕТЯМ ПРОЙТИ ПУТЬ УЧЕНИЯ В ШКОЛЕ

– Возвращаясь к тому, что большинство детей учатся в государственных школах, как бы вы сформулировали советы нынешним родителям, желающим помочь детям пройти школьный путь, выжить и все-таки нащупать свое и быть счастливыми?

Н: Жить интересную жизнь и видеть в этом смысл – лучшее, что могут сделать родители.

А второе важное – верить в то, что ребенок сам справится. Я не представляю, как можно это сделать, если люди не верят. Точно верить в то, что есть естественный интерес к познанию мира, обучение, что ребенок может справиться, что он на все способен, что он разберется со своей жизнью. Что нужна исключительно поддержка и забота как близкому человеку. Без назидания и навязывания, что ты лучше знаешь.

П: Я немного расширю первый совет: не просто жить как можно разнообразнее жизни, а предлагать участвовать в этой жизни. Причем предлагать в том числе в тех частях, которых до сих пор не делал. И строить более разнообразные обстоятельства, особенно социальные. Общаться самому и вместе с ребенком с более разными людьми, знакомиться с опытом других людей. Тогда дети будут видеть, как живут другие люди, и расширят свое мировоззрение.

Понимать, что у любого ребенка есть желание учиться и устроить свою жизнь, что он может потенциально это сделать и у него может быть много талантов, которых мы не замечаем, которые не раскрываются в школе. Но здесь нам не нужно фанатеть, и идея знакомиться с разными людьми и создавать для ребенка контакты с разными людьми – это, пожалуй, и решит этот вопрос. Ведь если ребенок приобщается к деятельности, в том числе профессиональной, абсолютно непривычных для себя людей, то это может задеть.

– Еще одна вещь, которая мне хорошо врезалась в память из разговора, – не хотеть сильнее самого ребенка. То есть если ребенок заявляет, что что-то его интересует, то нужно очень осторожно предлагать ему попробовать, погрузиться чуть дальше, но не делать это настолько сильно, чтобы отбить желание.

П: Я бы сказал, что важно, как только я чувствую, что начинаю что-то хотеть за ребенка, останавливать себя: это не мое дело – хотеть за ребенка. Моя задача – быть сильным взрослым рядом, который, когда ребенку нужно и он готов получить помощь, может ее оказать.